Неточные совпадения
Смотря на него, мы сначала чувствуем
ненависть к этому беспутному деспоту; но, следя за развитием драмы, все более примиряемся с ним как с человеком и оканчиваем тем, что исполняемся негодованием и жгучею злобой уже не к нему, а за него и за целый мир — к тому дикому, нечеловеческому положению, которое может доводить до такого беспутства даже людей,
подобных Лиру.
Возможна ли, при
подобных условиях, иная деятельность, кроме такой, которая ничего другого не приносит, исключая личного самомнения,
ненависти и презрения?
— Как что из этого! — произнесла, вспыхнув даже вся в лице от гнева, Елена. — Я никак, Жуквич, не ожидала слышать от вас
подобные вещи; для меня, по крайней мере, это вовсе не что из этого!.. Чувство мести и
ненависти к моей родине до того во мне возросло, что я хочу, во что бы то ни стало, превратить его в дело, — понимаете вы это?
Друг твоего отца отрыл старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая,
подобная белому камню, остановила на мне пронзительный взор, где горела последняя искра жизни и
ненависти… и мне она осталась в наследство; а его проклятие живо, живо и каждый год пускает новые отрасли, и каждый год всё более окружает своею тенью семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!.. в продолжении 17-ти лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою крови — твоей — его крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.
Елена(задумчиво). Воображаю, как на него это подействовало!.. (Пауза.) Когда я… когда мне случается видеть… что-нибудь
подобное этому… я ощущаю в себе
ненависть к несчастью…
Зверства человек не станет показывать, если его к тому не вынудят, — это уж всякому понятно: нынче уж перестали верить даже и в то, что змея стремится непременно ужалить человека без всякой причины, просто по
ненависти к человеческому роду; тем менее верят в существование
подобных мифически-змеиных натур между людьми.
Они ушли. Я взялся за прерванное их приходом чтение. И вдруг меня поразило, как равнодушен я остался ко всем их благодарностям; как будто над душою пронесся докучный вихрь слов, пустых, как шелуха, и ни одного из них не осталось в душе. А я-то раньше воображал, что
подобные минуты — «награда», что это — «светлые лучи» в темной и тяжелой жизни врача!.. Какие же это светлые лучи? За тот же самый труд, за то же горячее желание спасти мальчика я получил бы одну
ненависть, если бы он умер.
О, какова
ненависть таких людей! Нет ей пределов. В прежние времена расправа с врачами в
подобных случаях была короткая. «Врач некий, немчин Антон, — рассказывают русские летописи, — врачева князя Каракуча, да умори его смертным зелием за посмех. Князь же великий Iоанн III выдал его сыну Каракучеву, он же мучив его, хоте на окуп дати. Князь же великий не повеле, но повеле его убити; они сведше его на Москву-реку под мост зимою, и зарезали ножом, яко овцу».
Я хочу искренно ответить себе на вопрос: боюсь ли я? Нет, и мне это очень странно. Раньше я не представлял себе, как можно жить окруженным всеобщею
ненавистью; когда я видел раненых и изувеченных, мне порою приходила в голову мысль: неужели и со мною может когда-нибудь случиться
подобное? Теперь же я представляю себе все это очень ясно — и только улыбаюсь. Как будто я теперь совсем другим стал. На душе светло и бодро, кругом все так необычно хорошо, хочется борьбы и дела.
Ах, все это произошло оттого, что и русский патриотизм, и православие, и
ненависть к чужеземным теориям — все это в генерале Копцевиче и ему
подобных было только модою, приспособлением к устройству карьеры, и когда кое-что немножечко в этом изменилось, все такие господа ринулись рвать и метать врознь все, чему поклонялись без всякой искренности и о чем болтали без всяких убеждений.
— Вот не думала, что в комсомоле могут еще встречаться
подобные типы! — Она узнала противно-красивые, пушистые ресницы Спирьки и широкую его переносицу, вспомнила, как наглые эти глаза близко заглянули ей тогда в лицо. Сердце вспыхнуло
ненавистью.
— Этот раболепный обычай, — сказал Аристотель своему молодому товарищу, — перешел сюда со многими
подобными от татар. Владычество их въелось сильною ржавчиной в нравы здешние, и долго русским не стереть ее. Так побежденные невольно принимают и характер своих победителей, несмотря на
ненависть к ним!
— Права, несомненно, права, — продолжала княгиня Васса Семеновна. — Это говорю я, потому что знаю, что значит иметь единственного ребенка. То, что вы взяли у нее мальчика, было в порядке вещей:
подобная мать не пригодна для воспитания, но то, что теперь, через двена-дцать лет, вы запрещаете ей видеться с сыном, — жестокость, внушить которую может только
ненависть. Как бы ни была велика ее вина — наказание слишком сурово.